К этому дню мы готовились с удвоенной силой. В Москве стартовал III международный фестиваль дипломных студенческих спектаклей «Твой шанс». Мы, конечно, не были еще дипломным курсом, но энергия била через край. В общем, мы в программе фестиваля... Спектакль приобрел еще какие-то изменения. Благодаря Сергею Эдуардовичу Алдонину и Марине Савичевой в нем появляется музыка из к/ф «Список Шиндлера», треки Тодоровского... Было бы неправильно ставить только песни Окуджавы в спектакле по его повести — это был бы перебор, поэтому Окуджава теперь только обрамляет спектакль, открывая его песней «Вера, Надежда, Любовь» и закрывая «дождичком»... Перед спектаклем ели мороженое на Страстном бульваре, на том же самом месте, где три года назад готовились ко вступительным экзаменам в институт — так получилось, что почти все мы друг друга знали еще до поступления, занимаясь на подготовительных курсах.
За день до спектакля я сильно повредил ногу, колено раздулось и больно было даже ступать, а на следующий день сделал операцию... С ужасом ждал сцен, когда мы ползем за сигаретами к старшине и на коленях с Ниной. Но во время действия боль пропала напрочь — наверное, зажим...
...А вот после спектакля нас ждали первые критики, только критиковать им особо не дали — очень уж ладно прошел спектакль. Вызывали раз восемь, сразу объявили лауреатами фестиваля. К тому же среди зрителей нашлись ярые защитники, которые чуть ли не с кулаками доказывали нашу правоту...
— Как пришла идея ставить Окуджаву?
— ...прочитал повесть в одном журнале. Журнал после этого запретили, но я все запомнил
— А вот скажите, вы в конце спектакля сидите, как будто умерли, а ведь на сцене мертвого играть запрещено... (Ярику)
— Умер? Я не знаю, вам так показалось...
— А вот у вас в спектакле три минуты подряд идет канонада, такой типичный советский прием...
Тут за нас уже вступился Алдонин... Выходило в общем довольно комично. Самое главное, никто не расходился, хотя метро медленно начало закрываться. На это время, казалось, каждый зритель превратился в актера нашего спектакля.
Спустя неделю — завершение фестиваля. Гран-при нам почему-то так и не дали, мы проиграли 0,05 балла курсу Захарова, но за нами был большой разрыв в четыре десятых. Так что это была первая маленькая победа. За нами оставалось право играть спектакль здесь следующий сезон...
имени А. А. Яблочкиной.
Спектакль в доме Актера. Удивительно, как мы за два часа успели смонтировать сцену в Голубой гостиной... Запомнился вечно шатающийся задник и спрятанные совершенно входы и выходы на площадку. Например, тебе через секунду выбегать: «Товарищ старшина, он со всеми крупой поделился!», остановить старшину, ты в полной уверенности, что перед тобой разрез в брезенте, ан не тут-то было! Натыкаешься на глухой кусок ткани... И старшина думает, чем бы ему еще оправдать, что он так задержался, уходя. Но, слава Богу, он тоже потерял выход со сцены.
И была жара. Нам, конечно, не привыкать, но всегда очень приятно выйти балкон после спектакля, где в это время разразился щедрый дождичек...
Научились вызывать дождь
Возвратившись после веселых каникул в родные стены, обнаружили следующую картину: декорации нет, реквизита в большинстве своем нет, станки пропали... один станок мы все-таки нашли в разобранном виде, поиски другого вообще не увенчались успехом. Ну, вот так — разводят руками — ну, пропал станок, что делать... О, этот безумный-безумный ВГИК!
— А я, ребят, толстых люблю... (Сашка)
— Ребят толстых любишь? (Лёшка)
Наш курс выпускает «Ромео и Джульетту» (Сергей Эдуардович режиссер), поэтому до репетиций школяра время доходит редко... Но когда оно доходит! Мы снова окунаемся в мир Окуджавы, как будто влезаем в уютный и теплый домашний свитер
